Тарантелла, или Танцы с пауками. Поцелуй тарантула и закрой глаза… - Анна Данилова

– А это что такое? – спросила она безразличным голосом, ощущая какое-то чувственное похмелье, апатию после всплеска желаний и их полнейшего удовлетворения. Она не любила это состояние пресыщенности, которое подчас начинало граничить с отвращением к себе. Казалось бы, все цели достигнуты – что дальше?..

Ошеров, который поднимался за ней следом, зловеще произнес:

– А там, сударыня, живут мертвецы… – и загоготал, совсем как мальчишка, схватив ее руками за талию и сжав в смешливом порыве.

Расстались они почти нежно: он поцеловал ее в висок и помог надеть шапку, смешно нахлобучив ее набок.

– Мне пора… Порезвились и хватит… – она слабо улыбнулась, чувствуя, что вновь позволила себе перейти грань дозволенного и, открыв дверь, шагнула в синюю метельную ночь…

Глава 7

Ужин с вдовцом

Она с большим трудом добралась до перекрестка, завернула направо, но увидев горящие окна Ванеевского большого дома, решила заодно заглянуть и туда. Соблазнять вдовца не входило в ее задачу, поскольку она была уже опустошена и безразлична к половым вопросам, в принципе. Но поговорить с Сергеем Николаевичем о жене – сам Бог велел.

Она, проваливаясь по колено в снег, который шел, не прекращаясь, остановилась возле калитки и нажала на большую черную кнопку звонка. Она не слышала, как он прозвенел, но в доме тотчас произошло какое-то движение, за окном мелькнула тень, после чего дверь распахнулась, высветив на крыльце оранжевый угол, и появился мужчина во всем черном.

– Вы ко мне? – спросил он громко, чтобы его расслышали

сквозь завыванье ветра.

– Вы Сергей Николаевич Ванеев? – крикнула она.

– Подождите минуточку, я сейчас открою…

***

В доме совершенно не чувствовалось запаха похорон. Уютные теплые комнаты, открытые зеркала (хотя по христианскому обычаю они должны были быть прикрыты черным газом), аромат жареной колбасы или яичницы и розовощекий энергичный хозяин, высокий и хорошо сложенный крепкий мужчина. Не такой представляла она себе обстановку в доме, где только вчера похоронили хозяйку.

Все было прибрано, нигде ни следа от вчерашнего пиршества смерти.

Но глаза у Ванеева была, конечно, грустные.

– Проходите… Я вспомнил, вы были вчера… Вас, наверно, удивляет, что у меня все так, словно не было никаких похорон? Ну, во-первых, я верю только в своего Бога, а потому стараюсь общаться с ним без посредников… ВО-вторых, занавешанные зеркала нагоняют тоску, а Лариса знаете, как любила смотреться в них… Она была красивая и молодая, кому, если не ей было смотреться в них?..

– Я помощник следователя, – осторожно сказала она. – Меня зовут Наталия Валерьевна Орехова. Скоро должны приехать наши ребята…

– Да я уж понял, что вы не просто так прибыли… Но я разрешения на вскрытие не дам. Это по-варварски… Лучше я вам сам все расскажу… И даже то, что не рассказал нашему участковому. Он, знаете, у нас пьет… Какой-то нескладный и неорганизованный человек. Пока по селу идет, наберется, как чайник… С ним вообще о чем-либо говорит бестолку… Он хорош только, когда надо разнять драку. Вот тогда он просто незаменим. Или спасти женщину от пьяного мужа, когда он грозится отрубить ей голову…

– Что, у вас и такие случаи бывали?

– Да почти каждый день… Это же не село, а распивочная… Все гонят самогон, кто из чего… Вы поужинаете со мной?

– Поужинаю. – Любовь к жизни проявлялась даже в таких мелочах. «Надо было отказаться…»

Сергей Николаевич накрыл стол на кухне; закуска, выпивка, жареное мясо, которое наталия по запаху приняла за жареную колбасу… Но ничего из поминального, это она уже поняла.

Все свежеприготовленное. Видать, поминки справляли где-нибудь в столовой, а потом остатки еды раздали людям.

– Давайте выпьем за жизнь во всех ее проявлениях… За Ларочку мы пили вчера… Нелегко будет ее забыть, но жизнь-то продолжается… Давайте, Наташа, не стесняйтесь… Выпейте, а потом поговорим. Как говорится: выпьем и по-трезвой все обсудим.

Он производил впечатление умного и сообразительного человека, обладающего, к тому же, завидной способностью собираться в трудную минуту. Видно было, что он просто крепко взял себя в руки. Его спокойный тон был результатом волевых усилий над собой, над своим горем.

– Раскажите, Сергей Николаевич, где и при каких обстоятельствах нашли Ларису?

– Ее нашла Надежда Куликова из заготконторы… Возвращалась вечером от Воробьевых (у них день рождения справляли), шла мимо фермы и увидела, что дверь на скотный двор открыта… Она подумала, что это сторож напился и забыл закрыть… Подошла и увидела льющийся из молочного склада свет… Молочный склад – это отдельное помещение, очень чистое, в котором хранится молоко во флягах до тех пор, пока за ним не приедет молоковоз. Но он ведь тоже должен был быть заперт… Когда Надя подошла, то увидела на складе спящего мертвецким сном сторожа, Корнеева. Свет из склада падал на землю… Кругом была солома, желтая… и вдруг кровь… Она пошла по кровяному следу, завернула за угол и увидела лежащую на соломе Ларису.

Он замолчал, сглотнул и несколько раз аккуратно кашлянул в кулак.

– Самое удивительное, что она была без шубы… На ней была какая-то странная красная юбка, которую я у нее ни разу не видел… И какая-то белая блузка, тоже мне незнакомая… Лара была в светлых прозрачных чулках, сильно грязных снизу, словно она долгое время шла без обуви по грязи… или снегу…

– И что было дальше? Надя прибежала к вам и все рассказала, вы перенесли Ларису домой… Она уже тогда была мертва?

– Да… Я проверил пульс… Но она была еще теплая… А это значит, что вполне возможно, что на ферму она добралась сама, причем не ползком, поскольку это бы заметно было по одежде, а шла обычно, ногами…

– Она была ранена?

– Нет, пришел Ошеров, осмотрел ее и сказал, что никаких внешних повреждений нет…

– Разве ее не изнасиловали?

– Ошеров сказал, что половой контакт с мужчиной у нее был, он определил это по белью и по каким-то внешним признакам… Я в этом не разбираюсь… Он сказал, что хорошо бы взять анализ… и взял… я в это время уходил курить, не мог смотреть… Понимаете, он мне так объяснил, что если бы это было изнасилование, то оставались бы какие-нибудь синяки, повреждения, а под ногтями уж обязательно набились бы частичкикожи или волос насильника… Он много говорил, хотя и понимал, что лишь усиливает мою боль… Мне нелегко было представить себе Ларису в объятиях другого мужчины… А когда я спросил его, как он думает, почему она так странно одета, он сказал, что вполне вероятно, так захотел тот мужчина, с которым она была…